Сразу после войны и много лет после многие немцы говорили, что их призвали в немецкую армию насильно. Но время идет, и старики уже не стесняются признавать – большинство из них шли воевать вполне добровольно. Но, конечно, «их обманули» и «Сталин планировал на нас напасть, а мы опередили». Но вот вопрос, если немцы напали в середине лета и опередили, то когда же собирались атаковать русские? На этот вопрос ответа услышать так и не удается.
Один из таких добровольцев – Клаус Александр Диршка. Гитлеровский ветеран оставил любопытные мемуары, о которых мы и поговорим. Перед началом войны он в возрасте 17 с половиной лет записался в Вермахт. Потом уже, во время службы он думал, что зря поспешил – мог бы еще полгода пробыть во Франции.
На обучение Клаус попал во французский город Мец, где, как им говорили, их готовили к высадке в Британии. Диршке учили на радиста, но затем отправили в школу офицеров.
В начале 42-го года дивизия, в которой служил Клаус, была переименована в егерскую. Основное отличие от пехотных аналогов было только в том, что вместо лошадей использовались мулы, как более спокойные и способные перевозить более тяжелые грузы.
Рамушевский коридор
В 42-м году Диршке оправили на стажировку на фронте командовать отделением в дивизию, которая удерживала тонкий коридор к окруженному советскими войсками Демянский котлу. Местность была болотистая, сплошную линию фронта создать было невозможно. Поэтому немцы построили сеть опорных пунктов, соединенных гатями из стволов.
Каждый блокпост представлял собой бревенчатое каре. С тыловой стороны стены не было. Помещалось в каждом отделение от 9 до 12 человек каждое.
Диршке жалуется на русских снайперов. Был даже период, когда из взвода ежедневно кто-то погибал от советской пули. Клаус пытался выследить охотников, но не преуспел, хотя пару дней провел на переднем крае в 300 метрах до советских позиций.
Пришлось из батальона вызвать снайпера. Он целый день провел на переднем крае, но вечером пришел и сказал, что никого не видел. Так продолжалось несколько дней. Дня через три снайпер вернулся еще засветло и заявил, что уничтожил советского снайпера. В отличие от советских стрелков, немцам не требовалось подтверждения от командиров подразделений, на позициях которых они находились. Достаточно было самому заявить победу.
О советском оружии
Интересный момент – гитлеровец рассказывает, что они захватили русского пленного, который был ранен разрывной пулей. Нашли его по звукам. При этом немецкий ветеран неоднократно и настойчиво заявляет, что разрывные пули были только у русских, немцы их не использовали, якобы потому, что они были запрещены. Применяли только те, которые захватывали у русских.
Вот здесь Диршке явно врет. В мемуарах противников Вермахта (не только советских) не раз отмечается факт применения немцами разрывных пуль. Основным оружием немцев были карабины и пулеметы с другим по сравнению с советским оружием калибром. Впрочем, немецкие ветераны довольно часто пытаются переложить ответственность за военные преступления на советскую сторону. Начали они это делать сразу же после войны, скрывая многочисленные преступления.
Немцы действительно использовали советское оружие, но в основном пистолеты-пулеметы. Захваченными винтовками они обычно вооружали полицию и карательные отряды из коллаборационистов. С автоматическим оружием было туго и у немцев, и у наших.
Диршке рассказывает, что у него был десятизарядный карабин, но в болотах он оказался ненадежным. Он нашел на местах боев советских пистолет-пулемет. Правда, непонятно, какого типа – Шпагина или Дегтярева. Судя по тому, что от грязи оружие немец отмывал стиральным порошком, то, скорее всего, речь идет о ППШ. Этот образец действительно немцы ценили за безотказность, часть из них даже переделали под немецкий патрон для МП-38.
Из дополнительного оружия Диршке носил пистолет и нож в сапоге. Впрочем, нож в бою он не использовал, применял его больше, как инструмент, когда нужно было что-нибудь отрезать.
Что рассказал немец о красноармейцах
Русские, конечно, в атаку ходили только крупными подразделениями, минимумом ротой, но чаще полками, в несколько волн. Клаус рассказывает, что последние не имели оружия и подбирали его у павших ранее.
Позади шли злые и плохие к своим солдатам комиссары с пистолетами в руках и отдавали приказы. Ну, хоть про сошедших с ума немецких пулеметчиков не вспомнил – уже радует.
Еще Клаус рассказывает, что в его дивизии солдаты были очень благородные – никогда не убивали пленных. Единственный случай – солдат расстрелял комиссара, за что конвоир попал под суд. А еще за использование разрывных пуль немецких солдат отдавали под трибунал. Стреляли ими исключительно русские. А Клаус тоже стрелял, но только русскими трофеями, их было можно. Опять возникает вопрос, если у немцев разрывных пуль не было, то за что под трибунал попадали немцы? Или за использование трофеев, которые применять можно было? И почему самого Клауса не судили?
И, естественно, русские, когда шли в атаку, то всегда пьяные. Немцы же вели трезвый образ жизни, потому что снабжение было плохим, а Диршке еще и не курил.
Сам Клаус очень боялся попасть в плен и даже попал в него. Его взяло русское подразделение с женщиной-майором, разговаривавшей по-немецки. Потом его привязали к телеге, но через 2-3 дня он уже был не привязан и во время суматохи бежал. Майор видела побег, но промолчала.
Но, пожалую, самое поразительное откровение Диршке о танках Т-34. По его словам, танки были неплохие, но в 42-м году у них не было раций и для передачи команды танковое подразделение останавливалось. Из люка появлялся офицер, который размахивал флажком, подавая команды. Чтобы остановить группу танков, достаточно было застрелить этого офицера.
Я проверил, по уставу РККА так действительно должно быть, но кто будет соблюдать такие правила в разгар боёв? Поэтому звучит очень странно…
Интересную историю поведал гитлеровец уже в самом конце войны, когда он пытался затеряется среди мирного населения.
«Однажды ночью пришел пьяный русский. Он выстрелил из пистолета в воздух и спросил: «ты, ты был солдатом?» — Я не мог соврать, потому, что на теле были шрамы от ранений. – «Да». – «В России?» — «Да. Демянск». Он ушел, вернулся с бутылкой, и мы должны были выпить за наше здоровье. С русскими никогда нельзя угадать, что произойдет в следующую минуту. Этот русский мог меня застрелить, просто чтобы развлечься, но в итоге мы просто выпили водки.»