Александр Эсаулов рассказал об эвакуации 50 тысячного города, которая произошла 37 лет назад.
Боль от трагедии на Чернобыльской АЭС никогда не утихнет. Это хорошо знает Александр Эсаулов, который 37 лет назад занимал должность заместителя председателя Припятского городского совета народных депутатов, а по-современному – был заместителем мэра Припяти. Именно ему пришлось заниматься эвакуацией пострадавших ликвидаторов и жителей города. Александр Юрьевич считает, что в памятную дату у нас много говорят об аварии на ЧАЭС, но не о судьбе города Припять, который уже 37 лет является городом-призраком. 27 апреля 1986 года произошла срочная эвакуация – 50 тысяч человек в один момент погрузили в автобусы. Им сказали, что они вернутся домой через три дня. Но, увы, свой родной город они тогда покинули навсегда.
Город изобилия
— Александр Юрьевич, расскажите, каким вам запомнился этот город до аварии на ЧАЭС?
— Меня отправили в Припять в 1980 году. Это был город областного подчинения, там нужно было создавать городской финансовый отдел. Я поначалу не очень-то хотел туда ехать, были семейные обстоятельства. Но тогда слово «надо» было ключевым… И я поехал. Помню эти красивейшие полесские села, пышные сады.
Отчетливо помню, когда заезжаешь на горбатый мост через железную дорогу – сразу же перед вами открывается проспект Ленина и вся Припять. Я как посмотрел на этот вид, то сразу остолбенел – это был очень шикарный город, неимоверно красивый и новый. Застроен пятиэтажными домами, частного сектора там вообще не было. Позже начали возводить высотные девятиэтажные дома.
Александр Эсаулов, в 1986 году заместитель мэра Припяти
Помню, как первый раз пришел в горисполком. Зашел к председателю. Мне выделили место в общежитии. И я поинтересовался, где тут можно покушать. А мне говорят, да у нас в подвале столовая, идите покушайте. Захожу. А там все свободно – с улицы может зайти любой житель, никакой охраны.
Спустился в буфет, и там чуть в обморок не упал… Тут помимо всяческих дефицитов было даже настоящая финская салями. И это в 1980 году! Таких продуктов даже в Киеве тогда нельзя было купить. Все поставки и снабжение в Припять шли напрямую из Москвы. В магазинах всего было в изобилии. Из близлежащих сел и поселков люди просто ломились в Припять, чтобы купить деликатесы на праздничный стол…
Вой скорых в ночь аварии
— А каким был для вас день аварии на ЧАЭС, чем запомнился?
— Я спокойно спал дома. Вдруг звонок от секретаря горисполкома. Она сказала мне, что ей сосед, который работает на ЧАЭС, сообщил, что на станции взорвались кислородные баллоны. Это было примерно часа в три ночи. Я решил срочно выйти на работу. Пешком дошел за 10-12 минут. Там мне сообщили, что мэр города поехал на станцию. Значит, что-то серьезное произошло, явно не баллоны. Идет разбор полетов…
— Вы почувствовали что-то неладное?
— Да. Окна у меня выходили на улицу Курчатова. Она проходит перпендикулярно улице Ленина. Эта улица вела из города прямо на атомную станцию. А улица Курчатова упиралась в медсанчасть №126 – наша городская больница. И тут началось. Пролетела одна скорая с включенными мигалками к больнице, затем вторая, третья… Я понял, что произошло что-то страшное. Утром меня отправили в местное автотранспортное предприятие координировать работу. Позже снова вызвали в мэрию на 10 часов утра, было партсобрание. Оно было очень коротким. Выступил наш мэр – Владимир Павлович Волошко. Он сказал следующее: «На четвертом блоке АЭС произошла авария с частичным разрушением блока». После этого меня отправили в медицинскую санчасть, которую я курировал, как заместитель мэра.
Молчание и черные лица ликвидаторов
— Что там происходило?
— Поступило указание отправить первых пострадавших пожарных в аэропорт Борисполь, именно на военный аэродром, где их уже ждал самолет. Была длительная подготовка документов, сбор всей необходимой информации. Ребята выходили из здания больницы по одному в полосатых пижамах – с черными лицами и молча. Двоих вынесли на носилках полностью забинтованных. Некоторым явно было плохо, одного парня очень сильно рвало, причем всю дорогу. Мы выдвинулись на Борисполь. Пострадавших нужно было срочно отправить в Москву в шестую клинику, которая специализировалась на лечении от радиоактивного излучения. Я сопровождал пострадавших в Борисполь. Затем была дорога обратно.
— На тот момент было принято решение об эвакуации Припяти?
— Да, вопрос решался. Но нам еще нужно было отправить часть пострадавших в Борисполь. Их уже отправляли с гражданского аэропорта. Когда мы их везли, нам навстречу двигалась бесконечная колона автобусов, которая растянулась на километры. Такое не забудешь никогда…
Свадьба и кино под радиацией
— Но жители Припяти еще об этом не знали?
— Думаю, что чувствовали. 27 апреля в Припяти все уже сидели по домам, никто на улицу не выходил. А 26 апреля конечно же была еще обычная жизнь, хотя вокруг уже бушевала радиация… Мамы с детьми шли в детское кафе на пристани. Из кинотеатра «Прометей» выходила шумная толпа зрителей. В городе в этот день даже справляли свадьбу. Торжество проходило в ресторане, рядом с горисполкомом. Молодые выходили на лестницу, танцевали, веселились, фотографировались, им кричали «Горько!». Целовались под веселые «раз», «два», «три»! Тогда еще никто не понимал насколько все это серьезно. А уже на следующий день была эвакуация и все покинули город.
Собак и котов ликвидировали
— Что было самым сложным для эвакуации жителей Припяти?
— Самое сложное – это собрать необходимое количество автобусов для эвакуации жителей. Их перегоняли со всей Киевской области и отправляли в Припять. Они стояли гигантской колонной под Чернобылем, дожидаясь приказа заехать в Припять – 1200 автобусов. Тем временем все жилые дома Припяти обходили сотрудники милиции, представители городских служб, горкомовские и комсомольские работники. Они предупреждали всех об эвакуации, также было сообщение по радио. В час дня автобусы начали въезжать в город, они останавливались под домами. Люди выходили из подъездов и занимали сидячие места. По команде все автобусы уехали. Кстати, забирать с собой животных – котов и собак запрещалось. Их потом всех постреляли по распоряжению правительственной комиссии. Боялись распространения бешенства.
— А были потерявшиеся, которые по разным причинам не смогли сесть в автобусы?
— Да, но это были единицы. Возле горисполкома был магазин «Радуга», так там один дедушка уперся и наотрез отказался уезжать. Его силой пришлось посадить в автобус. Он кричал сотрудникам милиции: «Я под Сталинградом не сдался, и здесь не сдамся!». Одну бабушку, например, оставили в больнице. Она была очень старенькой и просто бы не вынесла дорогу в автобусе, поскольку не могла сидеть. За ней потом приезжали отдельно. Но это были единичные случаи. А то, что показывают в художественных фильмах – о романтических прогулках влюбленных по Припяти – это все художественный вымысел. Там было так много милиции, что их бы сразу задержали и вывезли.
Самое страшное
— Вы тоже покинули город?
— Нет. Еще три дня я находился в Припяти для решения всяческих неотложных вопросов, которые возникали со службами на станции и в городе. После этого переехал в поселок Полесское. Пробыл там несколько дней. Затем перебазировался в Иванков. 9 тысяч жителей Припяти были эвакуированы в Иванковский район! С ними нужно было работать. Ведь самое страшное и ужасное – это не эвакуация, а то, что происходило после нее.
— Что именно?
— Представьте себе город – 50 тысяч населения. В один момент эти люди лишились жилья, всех средств, продуктов питания. Кто-то не взял с собой денег, кто-то документов. Это был настоящий кошмар. Мэр Припяти после эвакуации на личном приеме принял больше тысячи человек! Куча вопросов возникало у людей от самых банальных до капитально сложных. И мы их решали. В Полесском районном финотделе нам выделили помещение для приема граждан. Очередь начиналась на третьем этаже и еще на улице тянулась несколько десятков метров. Эвакуация была молниеносной. Но людей вывезли в села, высадили из автобусов, и все. Куда их селить? Начали собирать местных жителей. Просили брать временно к себе в дома. Местные не очень-то хотели, боялись брать к себе «грязных». Нужно было уговаривать, требовать, просить…
Колесо, прокатившееся по судьбам
— Вы возвращались после этого в Припять?
— В первый год после аварии я там бывал очень часто. Особенно, когда во второй половине 1986 года разрешили посещение Припяти, чтобы люди смогли вывезти в небольших объемах то, что не успели забрать – документы, ценные вещи. Люди приезжали несколько месяцев. Нужно было все это контролировать. Когда начали выплачивать компенсацию за потерянное имущество, тоже возникали спорные вопросы. Чтобы их решить, была создана специальная комиссия из работников горисполкома. Они ездили с теми, кто подавал заявление об несоответствии компенсации с потерянным имуществом, непосредственно на место. Там имущество оценивалось и осматривалось, составляли акты. Ездили туда часто. Потом я не был в Припяти много лет. Начал ездить, когда туда стали возить туристов. Меня часто приглашали в такие поездки рассказывать людям о пережитом.
— Теперь в Припяти хозяйничает природа и дикие животные. Лишь колесо обозрения и высотные дома напоминают о прошлом…
— Этот парк с колесом обозрения должны были запустить 1 мая 1986 года. Пробные запуски колеса проводились, но официально оно запущено в работу не было. Мы с грустью шутили, что колесо на полном ходу прокатилось по нашим судьбам.
