21 февраля 1904 года родился Алексей Косыгин — председатель Совета министров СССР и автор знаменитой экономической реформы. Он попал в высшие эшелоны власти в разгар сталинских репрессий, в 35 лет стал наркомом, затем был заместителем Сталина и первым замом Хрущева. В 1964-м Косыгин возглавил правительство СССР и руководил им рекордные 16 лет — дольше, чем кто-либо в истории. С его именем связаны масштабные преобразования в экономике, которые происходили во второй половине 1960-х. Эксперты по-разному оценивают успех этих реформ, завершить которые не удалось из-за противодействия консерваторов в правящей верхушке. Тем не менее именно 1970-е — и с этим никто не спорит — стали самым благоприятным для простых людей десятилетием советской эпохи. Самого Косыгина за это называли автором «истинной перестройки». «Лента.ру» — о знаменитом советском реформаторе и тех, кто стремился ему помешать.
12 декабря 1979 года в Москве на заседании Политбюро ЦК КПСС принималось судьбоносное решение. Министр обороны Дмитрий Устинов, глава МИД Андрей Громыко и председатель КГБ Юрий Андропов предложили генсеку Леониду Брежневу ввести войска в Афганистан — «по просьбе руководства этой страны и с учетом обострения обстановки». Изучив письменный доклад, первое лицо СССР, а за ним и все остальные члены Политбюро согласились. Категорически против выступил только глава правительства Алексей Косыгин. Он полностью поддерживал любые другие действия, в том числе финансовые затраты, но только не вступление Советской армии на афганскую территорию.
Несмотря на давление влиятельных товарищей, Косыгин так и не подписал документ. С этого момента у него произошел полный разрыв с Брежневым и его окружением, что привело к тотальной изоляции премьера. Ровно через год его не станет.
«Косыгин был тысячу раз прав, когда удерживал Политбюро от этого тяжелого решения, — размышлял в своих мемуарах маршал Валентин Варенников. — А главное — он обращал внимание всех руководителей СССР на то, что нас ожидает в перспективе, если введем войска в Афганистан. Как ни печально, но все развивалось именно так, как он предсказывал и от чего он всячески нас оберегал, и в первую очередь от коварных действий США».
«Он был образцовым эволюционером»
Косыгина оценивали по-разному. Член Политбюро Николай Игнатов (в начале 1960-х они вместе были заместителями предсовмина) утверждал, что коллега (видимо, нелюбимый) «дела не знает», «все проваливает», и сравнивал его с Александром Керенским. Напротив, маршал Варенников называл Косыгина одной из самых ярких фигур Советского Союза. На взгляд известного члена ГКЧП, в стране «после Ленина и Сталина более сильного государственника, чем Алексей Николаевич, не было».
В разгар Гражданской войны сын токаря Косыгин записался добровольцем в Красную армию, после демобилизации окончил кооперативный техникум и долго работал в Сибири на различных организаторских постах в потребительской кооперации. Он получил уникальную возможность из самой гущи наблюдать результаты нэпа, который позволил стране воспрянуть после нескольких лет полной разрухи, развала и нищеты. Без сомнения, молодой Косыгин сделал себе засечку о преимуществах этого курса.
По возвращении в Ленинград перспективный работник обратил на себя внимание первого секретаря обкома Андрея Жданова и занял пост председателя горисполкома. Вскоре о нем узнал и Сталин. С начала 1939-го Косыгин год работает наркомом текстильной промышленности, а в апреле 1940-го в возрасте 36 лет становится заместителем главы Совнаркома СССР Вячеслава Молотова. Он сохранит свою должность и когда в 1941-м правительство возглавит Сталин.
Ученый-геофизик Алексей Гвишиани, внук Косыгина, отмечал его целеустремленность и требовательность к себе и окружающим.
«В истории было немало выдающихся государственных деятелей, интересных прежде всего своей креативностью, импровизацией, легкостью в созидании, эффектностью в достижениях, — рассказывал он в 2014 году. — Косыгин скорее принадлежал к тому типу людей, которых в англоязычном мире называют hard workers, то есть тружеников. Его отличали редкостная организованность и предельная концентрация»
С началом войны Косыгин стал замом председателя Совета по эвакуации при Совнаркоме СССР Лазаря Кагановича, участвовал в создании Дороги жизни, благодаря которой выживал блокадный Ленинград. С июля 1943-го он — глава Совнаркома РСФСР, после войны — министр финансов, а затем министр легкой промышленности СССР.
В своей книге «Феномен Косыгина» Гвишиани уверял, что его дед был принципиальным противником резких, революционных изменений в жизни общества.
«Он был образцовым эволюционером, — утверждал научный руководитель Геофизического центра РАН. — Как один из руководителей страны думал прежде всего об интересах народа, которые по большому счету крайне редко бывают связаны с революционными потрясениями. В режиме «эволюции» ему, несомненно, удалось сделать важные шаги на пути реального улучшения жизни людей».
Косыгин остался востребован и при Хрущеве: в 1950-е он вновь зампред «большого» Совмина, с 1959-го — председатель Госплана. Карьерный рост несколько притормозило охлаждение отношений с первым секретарем.
С Хрущевым они расходились во взглядах на способы повышения благосостояния страны. Тот считал, что достигать этого нужно за счет общественных фондов потребления, тогда как Косыгин выступал за увеличение личных фондов. В общем, в октябре 1964-го он поддержал группу заговорщиков, добивавшихся отставки Хрущева, и пересел в оставленное им кресло главы правительства.
Став председателем Совмина, Косыгин санкционировал отмену ограничений на размеры приусадебных участков, загородных дач и количество домашних животных в личной собственности.
При нем ввели пятидневную рабочую неделю (суббота стала полноценным выходным днем), появилась первая советская вычислительная техника. По его инициативе в Тольятти построили знаменитый автозавод
Этому предшествовал визит Косыгина в Италию и установление контактов с крупным бизнесом. Для реализации проекта выписали специалистов концерна Fiat. И если прежде советским людям приходилось выбирать между постоянно ломавшимся «Москвичом» и дорогостоящей «Волгой», то теперь многие могли получить в свое пользование по-настоящему народный автомобиль, сравнительно надежный и сравнительно доступный. Появление «Жигулей» спровоцировало в СССР бум автопутешествий. Семьи грузили в свою «копейку» палатку, макароны и спирт — и отправлялись на Северный Кавказ, в Прибалтику или на Украину. Тогда же в стране расцвел автостоп. Заправок еще не хватало, поэтому бензин возили с собой в канистрах.
Еще одним последствием сотрудничества Косыгина с итальянцами, как считается, стала мода на болоньевые плащи. По заверению научного руководителя Госархива России Сергея Мироненко, во время пребывания в Италии премьер СССР поразился этому элементу одежды и решил заменить легким и стильным дождевиком тяжелые прорезиненные плащи.
«События в Чехословакии повернули развитие нашей страны»
Автором концепции косыгинских преобразований считается профессор Харьковского государственного университета Евсей Либерман, в первой половине 1960-х опубликовавший статьи «План, прибыль, премия» и «Еще раз о плане, прибыли, премии». Косыгин поддержал его предложения о реформировании экономики. В сентябре 1965 года вышло постановление Пленума ЦК КПСС «Об улучшении управления промышленностью, совершенствовании планирования и усилении экономического стимулирования промышленного производства». Главной идеей был вывод предприятий на самоокупаемость, самофинансирование и самоуправление.
Реформы Косыгина предусматривали ликвидацию введенных при Хрущеве органов территориального хозяйственного управления и планирования (совнархозов), восстановление отраслевого управления промышленностью, снижение количества плановых показателей для предприятий, расширение самостоятельности предприятий. Отныне они сами определяли детальную номенклатуру и ассортимент продукции, инвестировали в производство за счет собственных средств, устанавливали долговременные связи с поставщиками и потребителями, определяли численность персонала и размеры его материального поощрения. За невыполнение договорных обязательств предприятия подвергались жестким финансовым санкциям.
Полученная прибыль позволяла им формировать фонды развития производства, материального поощрения, социально-культурного назначения, жилищного строительства и так далее. Причем использовать эти фонды предприятия могли по собственному усмотрению.
Одновременно в полтора-два раза повысились закупочные цены на продукцию в аграрном секторе, вводилась дополнительная государственная оплата сверхплановой продукции, снижались цены на запчасти и технику, уменьшался подоходный налог на крестьян.
Основные этапы реализации пришлись на восьмую пятилетку, которая выпала на 1966-1970 годы. Уже к осени 1967-го по новой системе работали около пяти с половиной тысяч предприятий, к апрелю 1969-го — 32 тысячи (77 процентов продукции).
На протяжении пятилетки фиксировались рекордные темпы экономического роста, в этом плане она получилась самой успешной за все время существования СССР. Национальный доход страны увеличился на 42 процента, объем промышленного производства вырос в полтора раза, производства в сельском хозяйстве — на 21 процент
Помимо интенсивного развития автомобилестроения работали и другие крупные проекты: создание единой энергосистемы, внедрение автоматизированных систем управления на предприятиях. Бурно велось жилищное строительство, развивалась социальная сфера.
О Косыгине с теплом вспоминали в союзных республиках и российской провинции. В 1966 году он прибыл в Ташкент сразу после разрушительного землетрясения, принял участие в подготовке проекта восстановления города и выдал добро на строительство в столице Узбекской ССР метрополитена. Премьер много ездил по советскому Заполярью, посещал Мурманск и Норильск. Как раз в этом городе Косыгин побывал в квартирах горняков и остался недоволен условиями их проживания — скученностью, теснотой. Именно с визитом Косыгина в Норильске связывают завершение эпохи хрущевок и переход к возведению домов с улучшенной планировкой.
С 1970 по 1980 год в СССР в десять раз увеличилась добыча нефти и в 15 раз — добыча газа. Это сделало десятилетку самым зажиточным отрезком при советской власти, что причисляют к несомненным заслугам Косыгина.
Впрочем, главный научный сотрудник Института социологии ФНИСЦ РАН Юрий Латов не видит прямой связи между ростом объемов нефтегазовой добычи и работой премьера. На его взгляд, более значимую роль здесь сыграли профильные министры.
«Помню, в Тюмени мне говорили: может, в СССР и был застой, но конкретно у них в области — точно нет, не говоря о ХМАО и ЯНАО, — рассказывает он «Ленте.ру». — Там разрабатывали новые месторождения, возводили добывающие комплексы, вели трубопроводы. Но парадокс в том, что подъем одной отрасли не очень здорово повлиял на экономику в целом. Значительную часть нефти мы экспортировали, вместо того чтобы перерабатывать ее на нефтехимию. В результате получалось так: продаем продукцию относительно низкотехнологичную, а высокие технологии покупаем»
Китайскому реформатору Дэн Сяопину приписывают фразу: «Если бы косыгинские реформы удались, Китай, возможно, снова бы учился у СССР». Как рассказывал «Ленте.ру» известный экономист Олег Ожерельев, на протяжении XX века Советский Союз был первым, а Китай все время шел позади, но внимательно изучал, что происходит в соседней стране, «делал выводы, учился на ошибках и достижениях». Если бы реформы Косыгина удались в полной мере, убеждены многие эксперты, Китай снова бы взял на вооружение советский опыт.
«Но события в Чехословакии повернули развитие нашей страны в обратном направлении, — говорит бывший помощник Горбачева. — Думаю, мы до сих пор не поняли, насколько отрицательную роль они сыграли. Я был в восторге от того пути, по которому собирались идти чехи. Мне это очень нравилось. А советский ареопаг тогда реально испугался»
После Пражской весны 1968 года противники реформ во многом добились своего: был восстановлен жесткий контроль над фондом премий работников, изъят «свободный остаток прибыли», а «слишком самостоятельные» хозяйственники преследовались в уголовном порядке.
Косыгин в 1971 году констатировал:
«Все работы остановлены, а реформы попали в руки людей, которые их вообще не хотят»
Если верить Варенникову, председатель Совмина был вынужден противостоять тем, кто формировал у Брежнева «неправильные представления по экономическим проблемам».
«И не его вина в том, что во второй половине 1970-х темпы роста нашего народного хозяйства стали снижаться, — отмечал маршал. — Он знал пути выхода из надвигающегося застоя, предлагал конкретные меры, однако интриганы, сколотившие вокруг доверчивого Брежнева непробиваемое кольцо, не позволили ему осуществить свои планы».
Варенников считал Косыгина автором «истинной перестройки», которая должна была начаться в конце 1970-х годов. По словам маршала, военным нравились мысли главы Совмина о перспективах развития страны.
«Это действительно были взгляды на перестройку, достойную нашего народа и нашей великой державы, — рассуждал он. — И если бы не ревностная позиция Брежнева (к чему довольно успешно его подталкивал Устинов), то вопросы повышения темпов развития нашего народного хозяйства, конечно, еще во второй половине 1970-х годов могли быть более высокими».
Но, по мнению Гвишиани, значимость личных отношений руководителей СССР часто преувеличивают. Он считает, что в целом Брежнев и Косыгин взаимодействовали весьма неплохо, и не согласен с утверждениями о том, что косыгинская реформа по большей части не удалась. Внук советского премьера выделяет две условные линии в Политбюро — прогрессивную, которую олицетворял его дед, и консервативную.
«Поначалу преобразования, которые старался проводить Косыгин, поддерживали практически все руководители СССР, — уточнял он. — И Брежнев в том числе. Продавая излишки продукции, фабрики и заводы создавали собственные фонды, которые предназначались для их дальнейшего развития. Первые шаги реформы были чрезвычайно эффективны, полезны, и их результаты люди ощущали на себе до самого развала Советского Союза».
Как считает Гвишиани, в какой-то момент реформа Косыгина выполнила свою задачу и не могла реализовываться дальше в рамках системы социализма.
Советский народ буквально стонал из-за товарного дефицита. Пытаясь найти какие-то меры для решения острой проблемы, Косыгин говорил о необходимости развития рынка, легализации малого предпринимательства по примеру некоторых стран соцлагеря, прежде всего Венгрии и Польши.
«Дед полагал, что государство не должно быть озабочено нехваткой шнурков в отдельно взятом киоске, что решение мелких вопросов должно быть отдано на уровень значительно ниже государственного — районный или частный, — замечал Гвишиани. — Но к тому моменту почти все руководители страны стали старыми, и им не хотелось изменений»
«Обстоятельства помешали ему сыграть гораздо более яркую роль»
По мнению доктора социологических наук Латова, главные косыгинские реформы (внедрение полного хозрасчета) все-таки закончились неудачей.
«Восьмая пятилетка, конечно, в целом была пиком советской экономики, но это в значительной степени благодаря обильным «нефтегазорублям», — поясняет эксперт. — Мне кажется, что Косыгин был эффективным деятелем и крупнейшим советским реформатором, но обстоятельства помешали ему сыграть гораздо более яркую роль — типа Дэн Сяопина в КНР».
Горбачева при этом Латов считает в значительной степени уже постсоветским деятелем, поскольку его представления о реформах с самого начала выходили за рамки социалистической идеологии. Как добавляет ученый, экономические преобразования Косыгина могли бы пройти, имей он единомышленников в высших эшелонах власти — например, если бы этот вариант развития советского общества счел бы приоритетным Брежнев.
В то же время собеседник «Ленты.ру» не думает, что реформа была для Косыгина главным делом.
«Безусловно, на какой-то период она стала важным направлением деятельности, но заведомо не единственным, — резюмирует он. — Косыгин исходил примерно из следующего: если не удалось сделать лучше, буду в меру своих сил делать все, что возможно».
Латов вполне допускает, что Косыгин мог пронести через всю свою жизнь увлеченность нэпом.
«Он же начинал в 1920-е как руководитель развития потребкооперации, — напоминает экономист. — Хотел ли Косыгин сознательно вернуться в 1970-е к нэпу (к смешанной — планово-рыночной — экономике) или действовал ситуативно, мы никогда не узнаем. В 1970-е он принципиально не мог открыто заявить, что считает развитие СССР ведущим в тупик. Отсутствие явной стратегической программы реформ, отсутствие массовой общественной поддержки и привело к быстрому свертыванию хозрасчетных реформ».
«По сравнению с нынешними чиновниками это был золотой человек»
Без Косыгина могла не состояться легендарная Суперсерия 1972 года между сборными СССР и Канады по хоккею. Годом ранее он первым из советских премьеров приехал в эту страну с официальным визитом. Глава канадского правительства Пьер Эллиот Трюдо выступил за развитие отношений между державами. Его супруга Маргарет подружилась с дочерью Косыгина Людмилой, они затем долго общались по переписке.
«Когда идея матчей уже вовсю обсуждалась, Косыгин участвовал в этом непосредственным образом и всегда с большой готовностью меня принимал, хотя прежде никогда этого не делал», — вспоминал политик и историк Александр Яковлев, в ту пору посол СССР в Оттаве.
Так зарождался один из главных сюжетов советского спорта, о котором благодаря фильму «Легенда №17» сегодня знают даже далекие от хоккея люди.
Если верить Яковлеву, именно Людмила Косыгина посоветовала Маргарет Трюдо назвать второго сына Александром. Кстати, есть версия, что Пьер Трюдо выбрал это имя как раз в честь своего приятеля Яковлева, тем более канадец искренне любил русскую культуру и литературу.
Это было не единственное участие Косыгина в глобальном спортивном спорте. Несмотря на проблемы со здоровьем, он курировал подготовку и проведение летней Олимпиады 1980 года в Москве — она стала финальным аккордом большой и насыщенной карьеры.
«Вопросы [по организации] мероприятия такого масштаба должен был решать солидный человек, — уточняет в беседе с «Лентой.ру» один из руководителей олимпийского пресс-центра в 1980-м Виктор Асаулов. — Велось большое строительство. Естественно, в обязанности Косыгина как одно из направлений входил и наш пресс-центр. Именно он подписывал мне удостоверение. По сравнению с нынешними чиновниками это был золотой человек. Нам, журналистам, был больше доступен [Сергей] Павлов, которого я считаю лучшим министром спорта страны за все годы. Для того времени наша Олимпиада была чем-то из ряда вон выходящим! Даже у меня навернулись слезы, когда Мишка улетал в свой сказочный лес. Знаю, что постановщики [церемонии открытия] сочинской Олимпиады многое заимствовали у Москвы-1980».
Косыгин старался поддерживать физическую форму, а в выходные предпочитал активный отдых, очень любил греблю. В конце концов это вышло ему боком. Во время похода на байдарках в 1976 году лодка перевернулась, и министр начал тонуть, наглотался воды. Его едва успели спасти охранники. Вскоре Косыгин вернулся на службу, но его здоровье пошатнулось, и он уже не мог нормально работать. Трудовой день, прежде составлявший не менее десяти часов, с тех пор неумолимо сокращался.
Косыгин дважды просил Брежнева об отставке, но генсек отказывал. В августе 1980-го, вскоре после завершения Олимпиады, он перенес второй инфаркт и следующие месяцы провел в больнице. Понимая безнадежность его положения, 21 октября Косыгина вывели из состава Политбюро по состоянию здоровья, включив туда Горбачева. Еще через два дня закончилось 16-летнее премьерство реформатора. «Наследовал» Косыгину его первый зам Николай Тихонов, который, по свидетельству маршала Варенникова, был полностью подконтролен Брежневу и даже не помышлял о каких-либо новациях.
Через два месяца, 18 декабря 1980 года, Косыгина не стало. Народу сообщили об уходе экс-премьера лишь через три дня — не хотели портить праздник Брежневу, который 19 декабря отмечал день рождения. Еще через два дня Тихонов закладывал урну с прахом своего бывшего шефа в кремлевскую стену.
Память о Косыгине увековечена в названии живописной улицы на Воробьевых горах, на которой в разное время жили и сам реформатор, и Хрущев, и Горбачев.