35 лет «Крепкому орешку» — это вам не баран чихнул. Для поколения нынешних 40-50-летних Джон Макклейн, наряду с Индианой Джонсом, Терминатором и Эллен Рипли, был одним из эталонов, образцом и поведенческой моделью, подходящей для миллионов мужчин вне зависимости от возраста и гражданства. Мужественный, находчивый, решительный, рискованный, любящий — каждый хотел быть хоть чем-то похож на героя Брюса Уиллиса. Поскольку написать что-то оригинальное к юбилею сегодня очень трудно — о создании, смыслах и архетипах картины рассказано, кажется, уже все — я вам покажу, как Макклейн влиял не только на нас с вами, но и буквально на Голливуд. Причем самым необычным образом.
Вы легко найдете в интернете подборки фильмов, которые повторят формулу «Крепкого орешка» с той или иной степенью успеха — я сам писал две такие статьи для разных площадок — и это широкое поле для формирования претензий Голливуду за отсутствие у американских сценаристов оригинальных идей. «Воздушная тюрьма» и «В осаде», «Небоскреб» и «Самолет президента», «Скалолаз» и «Пассажир 57» — все это прекрасные жанровые ленты, но их сюжет предсказуем ровно потому, что в 1988-м один ворчливый коп уже ползал по вентиляции в рваной майке, потому что оказался не в том месте и не в то время.
Ничего не имею против таких «фильмов-клонов», но куда интереснее было узнать о ленте, которая совсем не похожа стилистически, жанрово или атмосферно на «Крепкий орешек», но между тем существенно преобразившаяся под влиянием боевика Джона Мактирнана. Вы не поверите, но босоногий герой Накатоми-плазы умудрился изменить даже анимационную «Русалочку» студии Disney! Однако, чтобы понять странную связь столь далеких друг от друга картин, нам придется откатиться на те самые 35 лет назад и посмотреть, что из себя представляла студия легендарного мультипликатора в те годы.
Конец 1970-х и начало 1980-х были трудным для The Walt Disney Company временем. Наследники великого предпринимателя явно не были столь же одарены ни творческим, ни коммерческими талантами — бизнес не то чтобы совсем развалился, но оказался на плато, с которого не было видно пути к вершинам, да и аудитория существенно изменилась. В этих непростых условиях племянник Уолта Рой Э. Дисней, возглавлявший компанию, обратился за помощью к продюсеру Paramount Pictures Майклу Айснеру. Энергичный и полный идей Айснер занял позицию генерального директора компании, а на должность руководителя подразделения полнометражной анимации новый глава поставил Джеффри Катценберга — еще одного воспитанника Парамаунта с бескрайними амбициями.
Задача перед новым руководством была поставлена крайне сложная — Рой Дисней хотел добиться для компании возвращения статуса главного поставщика семейных развлечений, ему нужны были новые мультфильмы, которые не уступали бы в яркости и эмоциональности культовым «Белоснежке», «Бэмби» и «Золушке». Штаб-квартира выдвинула далекоидущий план — начиная с 1989-го каждый год в кинотеатрах должна была появляться одна полномасштабная анимационная картина для всей семьи, которая могла бы тягаться с классикой. И первой в списке мультфильмов нового поколения должна была стать «Русалочка». Но на первых же этапах работы Катценберг столкнулся с серьезной проблемой…
Дело все в том, что подразделение анимации просто не хотело ничего делать. В 1970-х Disney сделал крен в сторону игровых картин — аниматорам доставались либо третьестепенные проекты, либо доработка эффектов в фильмах с живыми актерами. На этом фоне многие мастера рисунка легко готовы были поверить в то, что подразделение готовится к продаже или даже закрытию, поэтому появление нового босса никто не принял всерьез. У Катценберга, в дополнение к этим настроениям, не было ни малейшего понятия об анимации, технологии производства, возможностях и желаниях подопечных. Верхи, что называется, не могли, а низы, в свою очередь — не хотели.
Однако Катценберг был настроен решительно — он взялся стимулировать аниматоров всеми доступными ему способами, взял под свой контроль все этапы производства, плотно работал со сценаристами и художниками, вникал во все детали. Казалось, вот он верный путь к успеху как творческому, так и к коммерческому (чего в особенности требовали Дисней и Айснер), но реальность оказалась катастрофической — первые тестовые показы продемонстрировали полную незаинтересованность публики и явное отставание анимации студии от кинематографических трендов, которые возникли к тому времени. Другими словами, мультфильмы слишком отстали от игровых картин — они оказались неинтересны даже юной аудитории, привыкшей к иным масштабам и зрелищности.
Катценберг приступил к работе над ошибками и начал перекраивать бедную русалочку так, что мать, если бы у Ариэль она была, точно бы ее не узнала — он заставил сценаристов перетрясти все черновики и добавить в историю энергии, от аниматоров требовалось сделать движения персонажей более резкими, а контраст между подводным царством и сушей более явным. Кое-где продюсер перегнул — например, Катценберг хотел убрать из фильма эпизод с песней «Весь этот мир», номер с поющей Русалочкой якобы сбивал темп — но в остальном продюсер проявил необыкновенное чутье и смог нащупать нерв, который в итоге и сделал картину символом возрождения анимации Disney.
Причем же тут Джон Макклейн, спросите вы. А при том, что «Русалочка» испытывала очень большие проблемы с третьим актом — развязке истории чего-то не хватало, но никто не мог сформулировать, чего именно. На удачу студии в это время в кинотеатрах появился «Крепкий орешек», неожиданный суперхит, на который никто особенно не ставил, сомневаясь и в сюжете, и в подборе актеров, и в оригинальности истории из серии «Один против всех». Тем не менее Брюс Уиллис и Джон Мактирнан сорвали куш, задав моду в жанре и запустив большую франшизу. Именно в финале «Орешка» Катценберг и увидел нужный заряд для концовки — он устремился в студию, собрал художников и сказал, что хочет настоящий «крепкоорешковый» финал. Что-то грандиозное!
В первоначальном варианте Урсула просто сбегала к себе в подводные пещеры и там исчезала во тьме после того, как Эрик отверг ее любовные поползновения. Для Катценберга после просмотра «Крепкого орешка» такой «пшик» был неприемлем — он смог выбить у руководства компанией еще год на то, чтобы довести фильм до ума, и усадил десяток художников за прорисовку новой концовки. В итоге мы получили фантастическую сцену с выросшей до исполинских размеров морской колдуньей, которую носом своего корабля пронзает сделавший свой выбор принц Эрик. Такой финал не просто пришелся по вкусу авторам, боссам студии и публике, он признан одной из самых ярких развязок противостояний героев и злодеев в истории кино и анимации.
Сцена кульминационного сражения не просто стала классикой жанра, она вдохновила создателей парков развлечений, ее так или иначе воспроизвели в недавнем игровом ремейке, ее цитировали и пародировали другие авторы. Иными словами, финал получился запоминающимся. А все потому что один из ответственных за результат людей не махнул рукой, когда у него мало что получалось, а перенес в свою работу эмоции от просмотра совсем другой ленты. Ленты, которая вот уже 35 лет вдохновляет и будоражит, согревает и смешит, впечатляет и стимулирует. Будете в следующий раз смотреть «Русалочку» или «Крепкий орешек» — вспомните, что принц Эрик тоже должен был крикнуть «Йипикайя, Урсула!» в ответственный момент, но в последний момент сдержался.
Конечно, о «Крепком орешке» можно говорить бесконечно, но лучше будет его просто еще раз пересмотреть — с друзьями, с семьей, в одиночку.