Самый успешный японский разведчик Каймадо под фамилией Пак благополучно действовал на территории Советского Союза почти два десятка лет. Он прошел путь от рядового агента до резидента японской разведки. Он был очень удачлив, фортуна была на его стороне. У него без особых проблем получалось все, что он задумывал, причем события развивались в самом благоприятном для него направлении.
А прокололся он на мелочи, причем даже не по своей вине. Но обо всём по порядку!
Почему молодой офицер с самурайскими корнями вместо того чтобы сделать успешную карьеру в Императорской армии решил стать нелегалом-разведчиком мы уже не узнаем. Но в 1922-м году он принял предложение капитана Такасаки, который сумел разглядеть в нем задатки талантливого разведчика.
Каймадо превратился в рабочего-корейца Пака и занялся революционной деятельностью. Год спустя вместе с такими же революционерами, спасающимися от полицейского преследования он бежал в Советский Союз. Довольно поверхностную проверку в ГПУ он легко выдержал и принялся активно строить социализм.
Усердие в изучении марксистко-ленинских трудов было замечено старшими товарищами, через три года его приняли в комсомол, а еще через три и в партию, заодно направив учиться на рабфаке Владивостокского университета.
По распределению попал на один из крупных Сталинградских заводов. Начальство не могло на него нарадоваться, безотказный кореец охотно ездил во все командировки, куда бы его ни направляли. За год работы Каймадо-«Пак» объехал десяток городов и множество предприятий. Времени даром не терял, в Азове сумел снять копии чертежей пограничного катера, а в Сталинграде завербовал трех агентов и получил секретную информацию о танковом производстве. В общем, когда в 1934-м году он вернулся в Улан-Удэ и восстановив связь с резидентом передал ему добытые материалы, руководство японской разведки было впечатлено его успехами. Следующие три года ценнейшая информация льется потоком.
В тридцать седьмом начинаются повальные проверки и чистки. Японская резидентура тоже оказалась довольно прорежена. Но Каймадо-«Пак» решил сработать на опережение. «Разоблачив» несколько «скрытых троцкистов» он подставился под вербовку и стал в НКВД ценным агентом по разработке «вражеского элемента». На этом новом поприще трудится столь усердно, что после «раскрытия заговора» в китайском корпусе попадает в армейскую военную разведку.
Вскоре Каймадо становится резидентом советской разведки в Маньчжурии. С этого момента вся сеть советских агентов оказалась под колпаком у японцев. Кого-то из них не торопясь арестовывали, кого-то подкармливали дезинформацией. Агентура же Каймадо работала безукоризненно, в октябре сорок первого он предупредил свое руководство о переброске двух десятков дивизий с Дальнего Востока под Москву. Толи ему не поверили, толи политическое руководство оказалось трусоватым, но Квантунская армия осталась на месте. Реванша Японии за поражение двадцатилетней давности на случилось, что вызывало у самурая бешенство.
История Каймадо-«Пака» стала известна благодаря книге «Смерш без легенд и мифов», которую написал полковник военной контрразведки Николай Николаевич Лузан. Рассказ о японском шпионе довольно запутанный, много недомолвок и временных разрывов. Однако можно сделать вывод, что Каймадо-«Пак» получил долгосрочное задание легализоваться в Нанкине и в октябре сорок второго дать объявление в газете «Манею Сибмун».
Оно должно было стать сигналом, что агент Пак успешно внедрился и готов принять связного с рацией. Однако глава сахалинской военной миссии, к которому он очевидно обратился после перехода границы устроил ему долгую проверку, а затем месяц продержал в камере. Встречу с секретарём японского консульства, чего добивался Каймадо, устроили только в ноябре. Тот узнал своего старого агента и отправил в Харбин к главе японской военной миссии самому генералу Янагите. Но время уже ушло. Давать объявление смысла не было, планы на игру с советской военной разведкой потерпели крах.
Поскольку после Сталинграда Япония крайне нуждалась в сведениях о частях РККА на Дальнем Востоке, Каймадо решили перебросить обратно в разведотдел Забайкальского фронта по схеме агента-двойника. Дескать попал в лапы японцам, никого не выдал, дал согласие на сотрудничество и его забросили обратно. Это вполне объясняло досрочное возвращение. Вполне могло сработать. В разведотделе он был своим и пользовался абсолютным доверием, а возможностью начать игру с японской разведкой вряд ли бы пренебрегли. Для того, чтобы в разведотделе не возникло сомнений, над ним усердно поработали мастера пыточного дела из японской контрразведки.
В середине февраля сорок третьего Каймадо благополучно перешел по льду Амур, но до разведотдела не добрался, через несколько километров его задержали пограничники. Легенда прикрытия, разработанная японскими спецами разведки для подобного случая, не очень убедила. Капитан за свою долгую службу выслушал уже сотни подобных историй. Поэтому методично продолжал задавать вопросы.
Каймадо побоялся запутаться в подробностях, интересующих капитана и зашел с козырей, потребовав его немедленно соединить с начальником разведотдела Забайкальского фронта. Это, конечно, впечатлило капитана, но поскольку он относился к службам госбезопасности, он не стал спешить выполнять это требование и предварительно доложил особистам фронта. Те тоже решили придержать нарушителя до полного выяснения, так как они, отрабатывая информацию своего агента в японской военной миссии в Харбине искали шпиона в советских разведовательных сетях.
В особом отделе фронта на допросе у старшего следователя Скворцова теперь уже Пак, в принципе, ничего нового не сказал, и потребовал немедленной встречи с начальником разведотдела. Особисты торопиться не стали и отправили предварительно запрос в военную разведку. Те подтвердили и принадлежность Пака к их зафронтовой сети и то, что он был отправлен в Маньчжурию, для убедительности изложив какую-то версию задания. Вроде все разрешилось и вопрос можно было бы считать исчерпанным, но особисты решили повременить опять.
Их насторожило слишком раннее возвращения с задания и наличие следов пыток на теле Пака. По своему опыту они знали, что японская контрразведка такими методами довольно успешно перевербовывает советских агентов и забрасывает их с заданием уже в наш тыл.
Когда Скворцов предъявил Паку этот довольно наглядный факт, тот пошел ва-банк и изложил особистам легенду, приготовленную для разведотдела фронта. Он сказал, что из-за ошибки в документах прикрытия, которые ему готовил разведотдел фронта, он погорел при первой же серьезной полицейской проверке.
Коллег он не винил, довольно скупо рассказал о пытках и еще раз заявил, что никого не выдал, и на сделку пошел только ради спасения своей жизни и желания вернуться к своим, где он мог бы принести огромную пользу. За время своего пребывания в Харбине он наладил контакты с многими высокопоставленными офицерами японской военной миссии в Харбине. Однако особисты удержались от искушения начать игру с японской разведкой, не стали его и списывать, отправив в лагеря. И у Скворцова, и у начальника Особого отдела фронта Александра Вяземского зародились подозрения, что это как раз и есть тот крупный шпион, о котором докладывал их агент в Харбине.
Решили проверить прошлое Пака. Отправили запросы по месту его учебы и работы. Ответы положительные. Коллеги из НКВД Приморского края также дали блестящие отзывы. Десятки разоблаченных «врагов народа». Разведотдел фронта отметил, что добытую Паком информацию очень высоко оценило командование.
Следователи продолжали попытки поймать Пака на мелочах и нестыковках. Помогла случайность. Скворцов, засидевшись допоздна на работе от хронического недосыпа задремал с сигаретой в зубах. Проснулся от острой боли, выпавший окурок оставил на руке яркий след ожога. И тут следователя осенило, ведь когда взяли Пака, следы его ожогов тоже были очень свежие (на самом деле его действительно «загримировали» перед самой заброской) и никак не укладываются в изложенную версию о времени его пребывания в японской тюрьме.
И Скворцов и Вяземский уже были уверены, что перед ними сидит тот, кого они ищут. Принес свои плоды и раскрутившийся маховик расследования. Уж очень обширной оказалась география перемещения Пака и любопытными заводы, которые он посетил. Дело взял под личный контроль начальник СМЕРШ Абакумов. На расследование брошены все лучшие силы различных регионов. Подняли архивы с делами разоблаченных японских шпионов по пути перемещения Пака. И, разумеется, он засветился.
Сам Пак начал давать признательные показания к концу июля сорок третьего. А к ноябрю вся его шпионская сеть была раскрыта. Попутно выявили еще двух резидентов и четыре десятка работающих с ними агентов. Первого ноября Абакумов доложил Сталину о раскрытии крупной японской шпионской сети, действовавшей в Забайкалье. А дело Каймадо-«Пака» стало довольно захватывающей историей долгой и удачной деятельности столь редкой в этой сфере.