…Первые истоки печально известного «казанского феномена», жестоких городских уличных банд, многие исследователи находят еще чуть ли не в XVIII-м столетии, когда местные парни собирались на кулачные бои на Арском поле да на льду озера Кабан. Слобода на слободу шли, русские против татарских бойцов — это противостояние еще сам Федор Шаляпин в своих мемуарах красочно расписал…
Первой полноценной группировкой Казани считается возникший еще в конце 1960-х печально известный «Тяп-Ляп» — от остроумно исковерканного названия завода измерительных приборов «Теплоконтроль». Участники его предпочитали называть себя «Тепловскими». Отметились страшным «пробегом» 1978-го года, о котором по радио даже вражий «Голос Америки» сообщил.
Группировки имели строжайшую иерархию и четкое деление на «возраста» — от «скорлупы» (саперов) до «суперов» и «старших», «авторов» во главе. А вот любого верховенства блатных-сиделых казанские пацаны чаще всего категорически не признавали, говоря о своем отдельном «братском пути». Не случайно, во главе казанских группировок нередко вставали вообще ни разу серьезно не бывавшие за решеткой парни.
Казанские группировщики имели свои понятия собственного пацанского кодекса, что произошли в целом от лагерных блатных. Но отличались от воровских куда меньшей строгостью. Например, группировщикам не запрещалось служить в армии, работать или жениться. А то и вовсе даже комсомольцами быть. Короче, вести параллельную от группировки жизнь. Зато требовались строгий отказ от запрещенных веществ, постоянное пребывание в хорошей физической форме и умение контролировать речь.
За любые провинности (курение) старшие группировки назначали наказание — чаще всего в виде группового избиения. Действовал принцип круговой поруки — за каждого провинившегося отвечал весь его «возраст». За серьезные провинности пацана отшивали от улицы, что автоматически делало его вне уличного закона…
Подобно любому государству группировки обладали собственной территорией — «асфальтом». «Асфальт» мог варьироваться от одного двора до нескольких микрорайонов. На пике феномена Казань между собой невидимыми границами делили примерно 150-х больших и малых группировок, то враждовавших между собой, то вступавших в причудливые коалиции. А все казанцы еще с младых ногтей отлично знали, на территории какой моталки стоят их дом или школа.
Основным оружием казанских группировщиков, помимо собственно кулаков, являлись также арматура, куски кирпичей, металлические шарики от подшипников, и монтировки, монтажки. Отчего уличные войны между казанскими группировками 1980-х нередко назывались «монтажными».
— Баба для пацана — вторая репутация, — говорили на казанских улицах.
Любая казанская девчонка уже лет с тринадцати попадала в поле зрение группировок, их авторитетов. Дальнейшая роль ее в системе улицы решалась уже господином случаем. С кем из пацанов она пойдет, кем окажутся на улице ее друзья, братья или родственники…
Имелась в Казани и категория девушек-группировщиц — так называемых «матрешек» из особых «бабских контор». Такие конторы существовали на территории пацанских группировок — если не разгоняли группировщики мужского пола. Впрочем, случалось и сами же пацаны особо ретивых гопниц организовывали, чтоб те «гоняли» другие «бабские конторы».
Языком общения дворовых банд всегда выступал русский. Однако зато разные уличные группировки могли не раз сообща выступать в конфликтах против любой возникавшей в Казани этнической преступности — кавказской, цыганской, ассирийской. А в начале 1990-х — двинулись и против татарских же националистов-сепаратистов из движений ТОЦ (Татарский общественный центр) и «Азатлык».
Казанские пацаны практиковали и «набеги» на дальние города: Москву, Ленинград и даже Таллин. В столице молодые казанцы дерзко вступали в силовое противостояние с самими люберами. Впрочем, случалось и что вместе с люберецкими шли панков, металлистов да прочих неформалов бить…