Только представьте… («Джавдет – мой. Встретишь – не трогай его»)
Саида можно понять с учетом его признания: «Отца yбил, меня закопал, четырех баранов взял – больше у нас не было». После такого начнешь охотиться за обидчиком…
В пустыне температура песка может доходить до невероятных отметок в зависимости от географической широты, времени суток и сезона: максимально – выше 45 °C. Официально зафиксированный исследователями рекорд просто фантастичен: 80 °C.
И вот в этом песке долгие часы протомился бедный Саид. Причем, заметьте, его голова все это время торчала снаружи – на палящем солнце без намека на тень.
Так что товарищ Сухов верно Саида сначала напоил, а потом выкопал.
Однако вот ведь ирония судьбы: актеру Спартаку Мишулину пришлось тоже сидеть в горячем песке, тоже под палящим солнцем и тоже без намека на тень – по крайней мере в моменты, когда работала кинокамера… а также при подготовке к съемкам, т. е. некоторое время до ее включения… и еще немного после ее выключения… и ведь дублей пришлось сделать несколько…
Поэтому его роль получилась особенно убедительной, а сцена выкапывания из песка стала одной из самых ярких и запоминающихся в фильме Владимира Мотыля «Белое солнце пустыни» 1969 г.
Одновременно сцена стала одной из самых сложных для съемок: живой актер не манекен, просидеть в песке под палящим солнцем, мягко говоря, проблематично. Да ведь его туда надо еще и поместить как-то…
А снимать начали так («…руки-то опусти»)
Локацию (говоря языком киношников) выбрали в районе Махачкалы и Каспийска.
Причем, попав в Дагестан, режиссер сцену спасения Саида наметил самой первой для съемок.
Но как надо было снимать, чтобы пленник пустыни смотрелся в кадре естественно?
Разумеется, первое, что решили, – это выкопать яму в бархане и посадить туда актера, а потом постараться снять всё на камеру как можно быстрее, пока он там не изжарился.
В принципе, если бы дело происходило в более влажной местности, такой план сработал бы. К примеру, англичане, когда в 1990-х гг. снимали сериал «Дживс и Вустер», главного героя тоже замуровали в песок, но не слишком глубоко и непосредственно рядом с морем, – и всё у них получилось.
Однако дагестанский песок, словно бы оправдывая строго-ироничное название советского истерна, просто так поддаваться не хотел. Он был слишком сухим, а потому осыпался и не давал выкопать яму таким размером, чтоб в нее поместился, хоть и худощавый, но вполне взрослый мужчина.
Один из сотрудников съемочной группы выдвинул идею: пусть Мишулин уляжется на спину, а его со всех сторон забросают песком.
Но режиссер идею отверг: тогда кадры вышли бы не столь эффектными – из песка, помимо головы, торчал бы еще и бок Саида.
Как нашли выход («Если что, я не промахнусь»)
Тут надо сказать, что время от времени на съемки приходили посмотреть местные жители. И вот как раз они-то подсказали, что можно поместить Мишулина в… ящик, проделав в нем отверстие для головы. Мол, пусть он там стоит на коленях, а в кадре будет виден по плечи.
Предложение режиссеру понравилось.
Вечером соорудили ящик из толстой фанеры. А утром его поместили в песок, сначала как следует полив его водой.
Как известно, по ночам пустыня значительно остывает. Порой перепады температур в разное время суток доходят до того, что в полдень человек изнывает от жары, а в полночь у него зуб на зуб не попадает от холода.
Основательно остыл песок и в данном случае. Да его еще и полили водой. И вот после этого выкопали, наконец, яму. Туда определили ящик, в который посадили Мишулина. А затем его вот так, вместе с фанерной «упаковкой», засыпали песком, который после такой подготовки перестал осыпаться.
Актер честно отработал все дубли. Причем, когда остальные участники съемок отдыхали, он так и торчал в песке. Ведь вытаскивать его на каждый перекур означало бы свести на нет весь процесс до следующего утра.
В итоге Спартак Васильевич просидел, скрючившись, закопанным в песок весь день. Даже так: весь световой (!) день…
Кстати, в связи с тем, что режиссер с оператором в человеколюбовых целях спешили поскорее актера из песка освободить, они, монтируя в общую ленту разные дубли, допустили небольшой ляп в кино: когда Сухов выкапывал Саида, на нем тень была видна то с одного бока, то с другого.
Это еще раз доказывает, что актер просидел в песке долго: солнце успело основательно переместиться по небу…
Что было в финале («Смотри, больше не закапывайся»)
Заснято было больше, чем в итоге попало в кадр. Причем не из-за ляпов, но из-за вмешательства худкомиссии. Там сочли, что нельзя слишком заострять внимание на лице Саида, показанном крупным планом: с краснющими глазами, подтеками, «фонарями», «проплешинами» от солнечных ожогов и т. п. Ведь сначала его основательно избили, а потом он долго промаялся в горячем песке под палящим солнцем без движения.
И Мотылю, который с помощью гримеров добивался эффекта реальности на лице пленника пустыни, пришлось смириться.
Впрочем, сцена с Саидом все равно получилась сильной. Если представить, что чувствовал закопанный в песок герой, – оторопь берет.
Да и весь истерн Мотыля стал одним из лучших фильмов в СССР, а может, и в мировом кинематографе.