Слесарь-интеллигент Полесов, беглец Косой, разбойник Сундук, агент КГБ Борис… Роли Савелия Крамарова еще при его жизни сделались фирменным знаком советской и американской комедии, а судьба — свидетельством далеко не ироничных метаний и скитаний.
Родился Крамаров в еврейской семье, которая жила в Замоскворечье. Судя по документам, это был дом на Раушской набережной. Когда мальчику не исполнилось и четырех лет, его отец, адвокат Виктор Крамаров, попал под каток ежовщины, хотя по меркам Большого террора ему повезло — не расстреляли, а «всего лишь» дали в марте 1938-го восемь лет, которые он отбывал на Дальнем Востоке. После ему запретили возвращаться в Москву и в 1946-м поселили на Алтае, но довольно быстро вновь арестовали «за участие в меньшевистской эсеровской организации» и отправили в ссылку в Туруханск, где он недолго проработал дворником и покончил с собой в 1951-м. Через пять лет его посмертно реабилитирует военный трибунал Московского военного округа.
Жена Крамарова Бенедикта Волчек занималась домашним хозяйством и воспитанием Савелия и его старшей сестры Татьяны. После ареста Виктора Крамарова они все оказались семьей «врага народа», причем без средств к существованию. Мать будущего актера стала подрабатывать наборщицей текстов, а также продавать домашние вещи, чтобы прокормить детей. Она умерла раньше супруга — в 1950-м.
К тому времени Савелию уже было почти 16, ему с сестрой помогали родственники, по свидетельствам биографов, жил он в те годы в коммуналке на 2-й Мещанской. После школы молодой человек со смешной простаковатой мимикой и небольшим косоглазием, но уже с тяжелой биографией хотел посвятить себя сцене. На актерский его не взяли, но Крамаров не сдался и поступил в театральную студию «Первый шаг» при Центральном доме работников искусств, а параллельно учился в Московском лесотехническом институте и получил профессию озеленителя.
В конце 1950-х на военных сборах Крамаров познакомился со студентом-режиссером из ВГИКа Алексеем Салтыковым. Именно в его дебютной ленте 1959 года «Ребята с нашего двора» он сыграл свою первую кинороль — хулигана Васьки Рыжего. Их сотрудничество продолжилось в 1961 году в фильме «Друг мой, Колька!», где актер исполнил роль хулигана Вовки Пименова, и в 1962-м — в ленте о пионерах «Бей, барабан», там Крамаров играл бывшего беспризорника и поэта.
В 1960-е Крамаров стал регулярно сниматься у Георгия Данелии, Станислава Ростоцкого, Александра Митты и Александра Птушко. Но настоящую известность Крамарову принесла роль в фильме Эдмонда Кеосаяна «Неуловимые мстители» 1966 года.
«Картина “Тридцать три” [1965 года, снятая Георгием Данелией], в которую я вкладывал себя целиком, пошла малым тиражом. А “Неуловимые мстители” я делал между прочим… Там я появился на экране всего четыре раза и сказал фразу: “А вдоль дороги мертвые с косами стоят, и тишина!”, но картина принесла мне большой успех и много денег. Денег не за сам фильм — там я получил копейки, — но я сразу стал популярным, много ездил по концертам и зарабатывал много», — вспоминал Крамаров.
Благодаря своей специфической внешности он получил популярность как комедийный актер, игравший либо комически-отрицательных героев вроде беглого уголовника из «Джентльменов удачи», либо вызывающих улыбку гротескных персонажей. «Я играю дураков, поэтому меня везде воспринимают как родного», — шутил он.
В биографии актера семь десятков киноролей, причем не только в советских фильмах, но и в американских. С отъездом Крамарова из СССР в начале 1980-х была целая история. С одной стороны, он был слишком популярным и узнаваемым, поэтому власти боялись отпускать его, с 1974 года имевшего звание заслуженного артиста РСФСР. Новость об эмиграции такого человека по позднесоветским нормам могла привести к «отмене» не только его самого, но и фильмов с его участием, а те уже вовсю разошлись на цитаты, и отправка десятка известных лент на полку сулила не самые приятные имиджевые последствия.
С другой стороны, для идеологии КПСС Крамаров был уже потерянным. Он все больше погружался в несоветские практики повседневной жизни: еще со студенчества занялся йогой, а впоследствии стал религиозным иудеем и, например, отказывался работать по субботам. К тому же в Израиль уже репатриировался его дядя, к которому он просился, но артиста не выпускали.
Вместе с актером и режиссером Левенбуком он написал обращение к президенту США Рональду Рейгану, которое зачитывали в эфире «Голоса Америки»: «Я не переоцениваю свою известность. Стоит вам, гуляя с супругой по Москве, спросить у любого москвича, у любой старушки, даже если вам ее подставят и она окажется агентом КГБ, знает ли она Савелия Крамарова, то она обязательно откроет рот (даже будучи чекисткой) и скажет: “А как же?! Смешной артист! Много раз смотрела фильмы с его участием. Кого он только не играл!..” <…> зрители до сих пор смеются над героями моих фильмов, но лично мне самому сейчас не до смеха. Я не умираю с голоду, но не одним хлебом жив человек. И хотя хлеб у нас с вами разный и питаемся мы по-разному, но мы оба любим творчество и не можем жить без него. Поэтому помогите мне обрести в вашей великой стране возможность работать по специальности».
После этого железный занавес для актера приподняли, и он переехал в США, где вскоре снялся в комедии «Москва на Гудзоне», а затем еще в десятках фильмов, в том числе и очень известных вроде «Красной жары» с Арнольдом Шварценеггером.
/d2334f8b1c4a4b9eb8f4b70032056feb/krasnaya-gara.jpg)
В Штатах он обзавелся семьей (с первой женой он давно развелся, не сложилось и с другой спутницей жизни, с которой он прожил 13 лет), женившись и став отцом в 53 года. В то время Крамаров вел здоровый образ жизни, уделяя всего себя жене с дочерью и работе. Но в начале 1995 года у него нашли онкологию, сделали операцию. Он скончался 6 июня 1995-го от последующих осложнений, пережив два инсульта.
Несмотря на внешнюю карикатурность Савелия Крамарова, его повседневность была мало похожа на комедию. Да и многие смешные его киновоплощения таковыми являются лишь внешне, а копни глубже во всех этих проходимцев, беспризорников, бродяг и балагуров, и понимаешь, что смех — это маска, которую Крамаров был вынужден носить всю жизнь.