Любовь Орлова — ярчайшая звезда советского кино. Благодаря экрану, ее знали и любили миллионы людей. Ростислав Плятт вспоминал момент встречи Любови Орловой со зрителями: «Я никогда этого не забуду — Любовь Петровна не произнесла еще ни слова, а аплодисменты гремели, авансом, так сказать, в благодарность за то, что она есть».
Творческий и супружеский тандем режиссера Григория Александрова и Любови Орловой навсегда вписан золотыми буквами в историю мирового кинематографа.
Внучатая племянница Любови Орловой Нонна Голикова вспоминала: «Григорий Александров в молодости был душой любой компании: охотно рассказывал, острил, брал в руки гитару… Я знала Григория Васильевича уже мэтром, и в его рассказах то и дело мелькало: “Моя подружка Марлен Дитрих… Когда мы были у Чаплина… Пикассо мне подарил…” Любовь Орлова же обычно молчала. Впрочем, больше, чем о ком-либо, режиссер любил рассказывать о ней самой. Например, такую историю: однажды в Ленинграде Александров возвращался в гостиницу, и вдруг машину, которая его подвозила, остановили. Движение оказалось перекрыто, собралась пробка. Он спросил у постового: “А в чем дело?” И услышал в ответ: “Любовь Орлова не может после концерта пройти к гостинице, ее окружила огромная толпа поклонников”. Ах, сколько я этих историй слышала от Григория Васильевича! Мне бы тогда все это записывать. Но по молодости казалось, что так будет всегда…»
Однако театр также занимал важно место в творческой жизни актрисы с конца 1940-х гг. И это был Театр Моссовета. Сегодня мы хотим рассказать о некоторых ее работах на нашей сцене. Вернее, «дать слово» ее легендарным коллегам и тем, кто видел ее на сцене.
ВАЛЕНТИН ГАФТ: «Я БЫЛ СРАЖЕН ЕЕ ВЕЛИКОЛЕПИЕМ»
Валентин Гафт: « Мы ставили пьесу «Лиззи Мак-кей», где Любовь Петровна играла главную роль. Я впервые увидел живую легенду. Она вышла из машины в шубе с поднятым воротником, без головного убора, маленькая такая, немолодая уже женщина. А на сцене! Боже, на сцене это была просто Богиня, изумительная дама, которая могла себе позволить даже раздеваться чуть ли не донага. И вы знаете, я был сражен ее великолепием! Какая спортивная фигура! Какие линии тела! Потом, когда занавес закрывался, а она уходила за кулисы, я понимал, чего это ей стоило. Но вскоре занавес открывался, и она вновь преображалась. Это была Любовь Петровна Орлова…».
ГЕОРГИЙ ТАРАТОРКИН: «Было совершенно поразительно, что Орлова играет роль проститутки»
Георгий Тараторкин: «С Любовью Петровной Орловой я познакомился еще школьником, когда пришел на спектакль “Лиззи Мак-кей” по знаменитой пьесе Жан-Поля Сартра. Там она играла главную роль, и для меня было совершенно поразительно, что Орлова играет роль проститутки. Кстати, в подлиннике у Сартра пьеса называлась “Респектабельная проститутка”. Зрители, как и я, были шокированы и с любопытством наблюдали за любимой актрисой и за похождениями ее героини. Меня поразило ее обаяние. И тогда же я получил от нее очень трогательный автограф на ее фотографии».
ФИЛОСОФ И ПИСАТЕЛЬ ЖАН-ПОЛЬ САРТР,
АВТОР ПЬЕСЫ «ЛИЗЗИ МАК-КЕЙ»
«Меня особенно восхитила талантливая игра Любови Орловой. После представления я сказал актрисе, что я в восторге от ее игры. Это не был пустой комплимент — Любовь Орлова действительно лучшая из всех известных мне исполнительниц роли Лиззи Маккей».
РОСТИСЛАВ ПЛЯТТ: «Аплодисменты между тем росли, ширились, наконец все в зале встали»
«Когда на спектакле нашего театра “Милый лжец” Любовь Петровна произносила реплику своей героини Патрик Кэмпбелл: “И мне никогда не будет больше тридцати девяти лет, ни на один день!” — в зрительном зале вспыхивали аплодисменты на каждом спектакле. И в адрес не персонажа, а актрисы — за ее неувядаемость!
Однажды, во время наших гастролей в Виннице, в свободный от “Милого лжеца” день, Любовь Петровна давала свой творческий вечер в помещении здешнего театра. Я был там. Когда Любовь Петровна появилась на сцене, начались положенные аплодисменты. Любовь Петровна, улыбаясь, поклонилась зрителям и, приветливо оглядывая зрительный зал, медленно двинулась из глубины сцены к рампе. Аплодисменты между тем росли, ширились, наконец все в зале встали.
Я никогда этого не забуду — Любовь Петровна не произнесла еще ни слова, а аплодисменты гремели, авансом, так сказать, в благодарность за то, что она есть»
Сергей Николаевич о работе в спектакле «Странная миссис Сэвидж»: «Это была настоящая леди. Хрупкая, маленькая леди в голубоватом парике с детским плюшевым мишкой в руках»
Сергей Николаевич: «Подростком-восьмиклассником я был на одном из последних ее спектаклей, и могу засвидетельствовать — это была настоящая леди. Хрупкая, маленькая леди в голубоватом парике с детским плюшевым мишкой в руках. Поначалу совершенно потерянная и несчастная, потом как будто немного оттаявшая от холода жизни, чтоб уже во втором акте предстать самой собой — очаровательной, ироничной, блестящей дамой, которая никогда не сдается.
«Первый раз, когда я увидела своего мужа, я ехала верхом на лошади. И он сказал мне: “Черт возьми! Вы хорошо держитесь в седле!” И я сразу поняла, что он меня любит», — ключевая фраза, на которую влюбленный зал мгновенно отзывался аплодисментами. И я помню, как она уходила со сцены в печальной полутьме под песню Нэта Кинг Коула «There was a boy / A very strange, enchanted boy / They say he wandered very far / Very far, over land and sea». Вся несбыточность американской мечты, весь голливудский сон, который они так хотели когда-то с Александровым воплотить в своих фильмах, на мгновенье оживал в этой мизансцене с одинокой женской фигурой, медленно удаляющейся во тьму»