— Элеонора Петровна, вашим партнером в сериале «Тени исчезают в полдень» был Петр Вельяминов. У него похожая с Жженовым судьба: ни за что девять лет лагерей, Абакан, лесосплав…
— Мне повезло, что в трех знаковых фильмах моими партнерами были такие три потрясающих наших актера российских. В жилах Петра Вельяминова текла голубая дворянская кровь и человек он был безумной доброты и силы. Несмотря на то, что по фильму «Тени исчезают в полдень» моя героиня его предает и сбегает с «нашей с ним свадьбы», мы после этих съемок очень с Петром Сергеевичем подружились: ездили друг к другу в гости, и, когда он жил уже в Ленинграде, я приезжала на его 75-летие – поздравляла его на сцене Акимовского театра. Он так симпатично ко мне относился.
Вот говорят: нет дружбы между мужчиной и женщиной… Есть! Также и с Вячеславом Васильевичем Тихоновым. Общались мы редко, в основном по телефону, да на каких-то концертах, банкетах, но очень тепло. Помню, встретились на 60-летии Владимира Зельдина в Театре Советской армии, и он представил меня своей супруге так. «Тамарочка! Познакомься: это моя «жена»!»
— Если честно, вас не раздражает, что частенько вас представляют не как заслуженную артистку России, а как «жену Штирлица»?
— Юрий Васильевич Яковлев говорил: «Сначала мне кричали: «Идиот» идет, а теперь кричат «Смотрите, — Ипполит!»… Знаете, «жена Штирлица», конечно, штамп народа, но в большей степени ошибка, потому что моя героиня — все-таки жена Максима Максимовича Исаева, полковника советской разведки. А так… «Жена Штирлица, жена Штирлица» — я как-то уже привыкла. Тем более, что эту картину очень люблю.
Хорошо помню нашу первую встречу с Татьяной Михайловной Лиозновой. Перед этим я снималась в сериале «Тени исчезают в полдень», а там у меня шикарные волосы по плечи, которые заплетали в тугую косу. Татьяна Михайловна посмотрела на меня внимательно, как она умела – как будто в душу заглянула: «Молода… Надо повзрослить, — и тут же добавила, — Пострижемся?» Я, не задумываясь, выпалила: «Конечно!» Сделали короткую взрослую прическу. После фотопробы Лиознова сказала: «Завтра в девять утра съемка». Спрашиваю: «А слова какие?» «Слов нет».
— Много лет спустя Татьяна Лиознова признавалась: «В этой картине есть две гениальные роли и обе сыграны без единого слова — это потруднее, чем сыграть Штирлица». Откуда вообще взялась эта сцена, ведь первоначально ее в сценарии Юлиана Семенова не было?
— Как потом выяснилось, этот реальный эпизод из своей жизни рассказал Вячеславу Васильевичу его друг — рассекреченный разведчик Конон Молодый. Тихонов рассказал этот случай Татьяне Лиозновой, она ухватилась за эту идею.
— Бессловесная пауза длиной 5 минут 30 секунд. Что было самое сложное?
— У Вячеслава Васильевича Тихонова был первый за полгода выходной. А у меня играть без партнера не получалось. Как передать такую сложную гамму чувств, как то любовь, сострадание (и может быть, это их последняя встреча!), когда твой взгляд упирается в камеру — железяку…
И вдруг – о, Боже! Открывается дверь кафе – заходит Тихонов! Оказалось, не смог усидеть дома, когда снимается такая важная сцена. И этим он мне здорово помог, потому что сел около камеры, смотрел мне в глаза, а глаза у него необыкновенные. В такие не влюбиться невозможно… Между прочим, когда на следующий день снимали «его» часть этой же сцены, уже Вячеслав Васильевич сказал режиссеру: «Не буду сниматься один. Где артистка – с ЭТИМИ глазами?» За мной послали машину… Теперь уже я сидела рядом с камерой, а он на меня смотрел.
— Говорят, до сих пор в Карловых Варах и Риге туристам показывают кафе, где якобы снималась ваша встреча…
— Неправда. Ее снимали на студии Горького. Помню, приехал Микаэл Таривердиев с готовой оркестровкой. Но когда посмотрел смонтированную сцену, увидел наши крупные планы, он понял, что та оркестровка не годится. Быстро сымпровизировал вариацию на свою основную мелодию, сел за рояль и сказал: «Записывайте!» Именно эта запись звучит в фильме.
ЭТАЛОН МОЛЧАНИЯ НА ЭКРАНЕ
— С тех пор, как водится, молва вас с Тихоновым «поженила»?
— Молва-то поженила, но меня на улице не узнавали. Ведь моя героиня намного взрослее — меня искусственно взрослили лет на 10-15. Поэтому стали узнавать лет в сорок пять, когда мне это уже стало неинтересно. А раньше я очень переживала: фильм вышел — всех узнают, а меня нет. Даже плакала от обиды.
— Правда, что эта сцена вошла в Книгу рекордов как самая пронзительная в мировом кинематографе?
— Мне тоже приходилось нечто подобное слышать. Но не знаю, насколько это правда. Мне несколько человек сказали, что во ВГИКе этот эпизод преподавали будущим режиссерам как «эталон молчания» на экране. Хотя именно за этот «эталон» я много лет назад не была принята в Союз кинематографистов.
— Почему?
— Есть правило: чтобы актерская секция вас рекомендовала в члены СК, надо предоставить фрагмент из фильма, который считаете лучшим. Я принесла этот. А после просмотра одна именитая актриса встала и сказала: «Как мы можем протежировать эту артистку, когда она с экрана не говорит ни слова?!» Все подняли руки – проголосовали «против» единогласно. Меня только лет 30 назад приняли в Союз кинематографистов, чему посодействовали директор Дома кино Аркадий Кушлянский, Василий Лановой и Тамара Семина, за что я им безумно благодарна…
Понимаете, самое отвратительное человеческое чувство — это зависть! Оно ломает людей, делает их предателями дружбы, способными на страшную месть и даже убийство.
— Вы хотите сказать, что именно зависть сильно навредила вашей карьере?
— Думаю, как минимум, повлияла. А там… Пути Господни неисповедимы.
Понимаете, в искусстве выживают сильнейшие, а не талантливые. Там постоянная борьба за успех, за то, чтобы все время быть на плаву. Ты там подставил кому-то ножку, там своими локтями поработал. И в принципе люди, не очень одаренные, обладают такими способностями. Кто-то может пойти на это, а кто-то просто категорически не хочет.
— Как я понял, вы — из последних?
— Я вообще в театре Вахтангова не участвовала ни в чем, как бы тяжело не было. Разве что близким подругам рассказывала какие-то обиды и радости свои. Никогда никого не просила ни о чем. Отыгрывала свой спектакль или репетицию и уходила домой. Но актер не может жить без работы, а профессия-то — зависимая. Да, был период, когда я много играла, были потрясающие главные роли. Но за время руководства Михаила Александровича Ульянова (с 1987 года, — авт.) я новой работы не получала, кроме небольших эпизодов.
— Тем не менее, в смутные 1990-е вы театр не бросили. Как выживали?
— Когда настали трудные времена, Юрий Васильевич Яковлев очень помог мне и моему мужу, который тоже сидел без работы. Он взял меня как партнершу в спектакли «Память сердца» и «На всякого мудреца довольно простоты», предложил участвовать в его концертах — тем самым поддержав материально.
А сейчас и вовсе время такое – мало ролей для возрастных актеров… Когда в театр пришел Римас Владимирович Туминас, он спросил меня, что бы я хотела сыграть. Я ответила: «Ничего».
— Почему?
— Играть во втором составе не хочу, а отнимать у кого-то роли я по своей натуре, по моей совести не умею. Это ниже моего достоинства! Либо мне предлагают новое что-то, либо… я всем желаю удачи и успехов! Поэтому я очень благодарна Екатерине Симоновой за то, что недавно она предложила мне симпатичную работу в своем спектакле «Вечер шутов». Для меня это большой подарок!
«СЕНАЦАТЬ… ГНОЕНИЙ… ИСНЫ»
— Элеонора Петровна, как «жена Штирлица» (и «резидента» в трех фильмах), вы долгие годы в хорошем смысле «под колпаком» у ГРУ и Службы внешней разведки. Приятно, что разведчики вас считают своей, поздравляют каждый юбилей, дарят пистолет именной…?
— (Смеется.) Нет, не пистолет. Подарили эксклюзивную чашку от Министерства Внешней торговли и грамоту от СВР со словами, которые мне очень дороги: «Жены разведчиков благодарят вас за то, что вам удалось передать боль от разлуки, переживание и ежедневное чувство тревоги за судьбу близкого человека, которую испытывает жена каждого разведчика». Пригласили отметить вместе Новый год… Конечно, очень приятно!
— Не могу не спросить. Как вы думаете, то, что ваша киношная судьба так тесно переплелась с разведкой, — случайное совпадение?
— Ничего не бывает случайно! Наверху уже все-все распределено. Если бы папа не порвал мой билет в Москву и не забрал с собой на Курилы, я бы не снялась в «17 мгновеньях». Так что все закономерно. И это все время подтверждается моими примерами из жизни, судьбоносными встречами, о которых я вам рассказывала.
Например, разве это не чудо? У меня была всего одна встреча с Ефимом Захаровичем Копеляном, но какая! Несмотря на несколько совместных фильмов, мы с ним прежде никогда не пересекались, но оказались рядом на премьере «Ошибки резидента» в Доме кино. Он мне говорит: «Эллочка! Я не люблю смотреть себя на экране. А ты?» «А я еще не видела себя на экране». Он говорит: «Ничего – потом посмотрим. Пошли височка попьем». И пока шли эти две серии, мы сидели с ним в буфете за бокалом виски и разговаривали.
Он мне много интересного рассказывал о своей жене, которую любил безумно. Потом пригласил в БДТ на свой спектакль «Луна для пасынков судьбы» Юджена О Нила, в котором я когда-то мечтала сыграть. А знаете, что меня больше всего поразило?
— ?!
— То, что, на первый взгляд, он ничего не играет, а ползала с ума сходит… Потом я оказалась в его гримерной: такой по-домашнему уютной. Там стоял стол, накрытый скатертью с кистями, желтый абажур над столом. Справа – столик Кирилла Лаврова и его тапочки внизу… Я тогда пробовалась в «Тени исчезают в полдень». Поделилась переживаниями: «Уже пять дней со студии не звонят. Наверное, не подошла». На что Ефим Захарович уверенно воскликнул: «Ну что ты, тебя обязательно утвердят!» И его пророчество сбылось.
— Может, припомните самый необычный случай, когда зрители выражали любовь к вам?
— Самый смешной был такой. Однажды забежала в магазин за шампанским. Стою в шубке с надетым капюшоном в очереди, а передо мной мужчина, которому было очень плохо. Он просил продавщицу: «Катя… пжалста… три рубля на «чекушку». Она в ответ: «Много тут вас таких ходит…» Он повернулся ко мне: «Мамаша… три рубля… пжалста!» Протягиваю десять рублей: «Похмеляйся!» Было жарко, снимаю капюшон. Вдруг он посмотрел на меня обалдевшими глазами и молвил: «О! Сенацать… гноений… исны! Шухова!» Я жутко смеялась.
— Про какой период своей жизни вы могли бы сказать: «он самый счастливый»?
— Самый счастливый день для меня – это который сегодня. Я вообще стараюсь помнить только хорошее. Я каждое утро радуюсь тому, что проснулась – жива, слава тебе Господи! И потом раздаются звонки – сейчас идут круглые даты моих фильмов, поэтому приглашают в разные передачи. Недавно сделала сольную концертную программу под названием «17 мгновений», с которой выступаю на сцене Арт-кафе Вахтанговского театра. Пою песни, романсы, читаю стихи, рассказываю о самых знаменательных встречах в своей жизни, радуюсь жизни!
Иногда снимаюсь в сериалах. Хожу в баню, обожаю принимать у себя дома друзей. Чувствую себя прекрасно, не ощущаю совершенно своих лет. И живу надеждой, что в моей театральной жизни еще что-то важное произойдет, что, как ни странно, а лучшее еще, может быть, и впереди.
— Какие роли ждете?
— Мне очень хочется сыграть такую роль, в которой я могу высказать все, что я накопила в этой жизни. Весь свой багаж, всю свою любовь к зрителю.
